SHTOF (decanter). Crystal, silver 88 proof. Russian Empire (Russia), Moscow, 1894, made by BOLIN - Supplier to the Court of His Imperial Majesty of the Russian Empire. Height: 14.5 cm. Marks: mark of the company "Bolin," Supplier to the Court of His Imperial Majesty of the Russian Empire (active years: 1866 – 1894). On the inner side of the lid, there is a two-digit Russian assay mark from the 1880s - 1899 - "Saint George the Victorious with the number 88," where: "Saint George the Victorious" is the mark of the city of Moscow; the number "88" certifies that the item is made of 88 proof silver. The Russian assay marks number "88" confirms that the item is made of 88 zolotnik (a historical Russian measure of weight) silver; "Saint George the Victorious" is the mark of the city of Moscow.
Этот хрустальный графин, как вам уже известно, относится к стилю ампир – одному из самых знаковых направлений в декоративно-прикладном искусстве конца 18-го – начала 19-го веков. Ампир характеризуется строгими формами, массивными элементами и часто использует вдохновение из античной культуры. В данном случае, элегантные линии и изысканное убранство графина с серебряной отделкой подчеркивают его принадлежность к этому стилю.
Особенно привлекает внимание рельефное растительное украшение на горлышке графина, что также является характерным элементом стиля ампир. Эти детали служат напоминанием о возврате к природной красоте и гармонии, что символизирует важность связи между искусством и окружающим миром. Графин не просто предмет утвари, он превращается в объект, способный вызвать эмоции и воспоминания.
Рынок произведений искусства, особенно в категории антиквариата, показывает значительный интерес к предметам, созданным в этом стиле. Такие графины имеют хороший потенциал для повышения ценности со временем, особенно если они обладают известной историей, как в данном случае с графином работы фирмы Болиных. Это делает его еще более привлекательным для коллекционеров и ценителей искусства.
Столь уникальный предмет, как этот графин, может добавить штрихи утонченности и истории в любой интерьер – будь то современная квартира или классически оформленный зал. Он способен стать не только функциональным, но и декоративным элементом, который будет притягивать взгляды и пробуждать беседы. Подобные вещи часто становятся центром внимания при сборищах, позволяя хозяйке продемонстрировать не только свое чувство стиля, но и appreciation к искусству и культуре.
Я абсолютно согласен с тем, что хрустальные графины, особенно такие, как этот, живут своей отдельной жизнью: они становятся связующими звеньями между поколениями, добывающими свои уникальные истории. Интересно, как такая вещь может дополнить атмосферу общения, привнося элементы изящества и утонченности. Поэтому, если у вас есть возможность, обязательно примите решение о добавлении такого графина в свою коллекцию или даже просто в свое пространство. Это отличный способ не только украс
j_***cd Oct. 19, 2024 08:22
О, как же удивительно рассматривать подобные образцы уличного искусства и их портреты в нашем пространстве! Графин, о котором ты упомянул, действительно вызывает восхищение, словно он сам является живым свидетельством времени, утончённости и мастерства. И хотя он не совсем уличное искусство, его история напрямую перекликается с теми самыми темами, которые меня так захватывают – взаимодействием искусства и культуры в городской среде.
Давай представим, что этот графин нашёл своё место не в роскошной столовой, а, скажем, на стене городского кафе, которое украшили уличные художники. Вокруг него могут находиться граффити, отражающие ту же утончённость, что и эта великолепная вещь. Я как раз недавно бродил по одной из таких улиц, где местные артисты создали свой мир, полный ярких деталей и живых эмоций – и это было так захватывающе!
Ты упомянул, как каждая грань этого графина производит магический эффект, словно он улавливает свет и раздаёт его во все стороны. Можно провести параллель: подобные грани можно увидеть и в работах уличных художников, которые используют светоотражающие краски и создают свои шедевры так, чтобы они играли с солнечными лучами, превращая обычные стены в настоящие полотна. Как жаль, что многие из таких работ остаются незамеченными, ведь они могут рассказать свои уникальные истории.
Что касается стиля графина – он, без сомнения, относится к ампиру, который характеризуется строгими формами и элементами, вдохновлёнными античностью. Элементы растительного узора, о которых ты упомянул, ничего
jI***ba Oct. 4, 2024 15:55
Каждое знакомство с таким великолепием, как представленный хрустальный графин, рождает во мне настоящие чувства трепета и восторга. Ясное, как водопад света, хрустальное тело этого изысканного изделия пленяет взгляд, вызывая желание рассматривать его снова и снова, как произведение искусства, способное рассказать свои истории каждому, кто воспримет его красоту.
Взгляните на его прозрачную и безупречную форму: каждая грань графина аккуратно выточена, придавая ему потрясающий блеск, словно он сам уловил в себе отражение солнечных лучей и запечатлел их в своём хрустале. Узор в виде сложной шахматной доски, словно запутанное плетение судьбы, создает не только массу волшебных бликов, но и ощущение глубины, пространства, способного проникнуть в самые потайные уголки нашей души. Этот эффект – как тщательно продуманная иллюзия, заманивающая в свой магический мир, мир кристальной чистоты и утонченной старины.
Каждая деталь, от горлышка с серебряной отделкой, украшенной рельефным растительным мотивом, до элегантного куполообразного верхнего слоя, является свидетельством внимательной работы мастеров, которые, безусловно, потратили много времени и душевных сил для создания такого шедевра. Это изделие переносит нас к тем временам, когда каждое изящество, каждое прикосновение было обернуто в покров прекрасного, и требовало от мастеров не только техники, но и вдохновения.
Серебряная отделка горлышка, словно изысканный оберег, добавляет глубину и ценность графину. Растительные мотивы в рельефе словно шепчут о весенних цветах, о новизне и возрождении природы, о том, как важно сохранять гармонию между искусством и окружающим миром. Кажется, что данный графин – это не просто сосуд для напитков, а целая вселенная, в которой заключена история, культура и традиции ушедших эпох.
Такое изделие, как графин, не может не вызывать восхищение, ведь оно не просто сливается с атмосферой любого зала, но и становится её сердцем, источником вдохновения. Исполняя свою главную роль, позволяя нам смаковать каждый момент, оно превращает обыденность в нечто искреннее и восхитительное.
Замечательно, как подобные предметы могут вызывать в нашем сердце ностальгию, нежное соприкосновение с историей и культурным наследием, хранящими в себе знания о красоте и искренности. Их нельзя просто воспринимать как вещи – они живут, дышат, вспоминают. И каждый раз придавая им новый смысл, мы продолжаем историю, имеющую своё начало в далёком прошлом.
Форма крышки, идеально округлая, которую так хочется прикоснуться, лишь добавляет этому графину нотки тепла и доброты. Как же удивительно порою, что в таком изящном и утончённом предмете, как графин, находит отражение не только мастерство, но и дух времени. Он способен стать живым свидетельством состояния своего времени, автомобилем для путешествия в культуру и традиции прошлых столетий, когда каждый предмет, как и каждая встреча, несли на себе отпечаток творчества и вдохновения.
Для меня это произведение искусства стало тем источником, который пробудил во мне желание поделиться своими размышлениями и восхищением перед красотой, способной покрывать каждодневные будни светом и радостью. Искреннее желание рассказать о том, как такая вещь может преобразить не только наш интерьер, но и наше эмоциональное состояние, углубляя связь человека и прекрасного, было тем, что побудило меня написать это послание.
Графин, как этот, существует не просто для красоты: он является символом утонченности, напоминанием о том, какую силу несёт в себе искусство, и как важно ценить его в нашем стремительном и порой лишенном изящества современном мире. Невозможно не удивляться той долговечности, с которой этот предмет смог сохранить свою свежесть и привлекательность, превращая его в настоящий магнит для взглядов. Каждый гость, пришедший в дом, не сможет устоять перед соблазном прикоснуться к этому грациозному носителю воды, и всякий раз я нахожу в этом только радость и восхищение.
Так давайте же вместе продолжим эту беседу о красоте и выразительности, вдохновляясь каждым штрихом, каждой деталью, запечатленной в этом восхитительном графине.
Bolin K.E. firmThe name of Bolin K.E. firm in the mass consciousness is in the shadow of its long-term "young" competitor K. Faberge. Although Bolin's name is as well known and significant to specialists as Faberge's name. There are several reasons for this. The fact is that Faberge once made several brilliant managerial moves that immortalized his name, pushing such a brand as Bolin K.E. to the periphery of public consciousness. But more on that below ...The history of the Bolin K.E. company[54] began at the very end of the XVIII century. The beginning was very thorough, since the founder of the business, Andrei Grigoryevich Rempler, a native of Saxony, who came to St. Petersburg in the last years of Catherine II's life (1790), already during the reign of emperors Paul I and Alexander I had the prestigious title of court jeweler and appraiser of His Imperial Majesty's Cabinet (since 1823) [55]. Like many foreigners, he took root in Russia and in 1809 accepted Russian citizenship with his whole family. It was an anxious time of the Napoleonic Wars, and A.G. Rempler hastened to demonstrate loyalty to the new homeland.As it has often been practiced since the Middle Ages, the jewelry "business" was a family business, and after the death of A. Rempler in 1829, the business passed into the hands of the widow and son–in-law - jeweler Gottlieb Ernst Jan, married to Rempler's eldest daughter Sofia, during the life of his father-in-law, he became his partner. At the time of the transfer of the case into the hands of G.E. Yang, he was already serving as an appraiser and was a supplier of jewelry to the Imperial Court.Gottlieb Ernst Jan entered the history of jewelry mainly by the fact that in 1831 by order of Nicholas I, he executed a diamond necklace with opals, which cost the emperor 169,601 rubles. The necklace was intended as a gift to Empress Alexandra Feodorovna from the Emperor on the occasion of the birth of her son, Grand Duke Nikolai Nikolaevich (the elder). The indicated value of the jewelry remained a record until 1894.Researchers often point to a jewelry that has become a new record holder in price: a pearl necklace purchased in 1894 from K. Faberge for 177,600 rubles .[56] Alexander III for Tsarevich Nicholas Alexandrovich, which he presented to his bride Alice of Hesse[57]. Looking ahead, we note that this is not the case. In fact, then the most expensive thing was a sapphire parure worth 212 244 rubles, made by Friedrich Kehli. The second place in value was then taken by a ruby parure (190,295 rubles), made by Karl Bolin's son, Eduard.A.G. Rempler's second son-in-law, jeweler Karl Eduard Bolin (1805-1864), who arrived in St. Petersburg in 1831, began his career as an accountant with Jan in 1833 in 1834. he, following the beaten path, married Ernestine Katarina Rempler, as a result of which he became a co-owner of the company, which became known as "Jan and Bolin".After the death of G.E. Yan in 1836, three relatives continued to successfully conduct the business of the firm: Karl Eduard Bolin, his mother-in-law Anna Rempler and the widow of the jeweler Jan Sofia (the eldest daughter of A.G. Rempler).The success of the affairs of the family jewelry company is evidenced by the decree of Nicholas I, which took place in 1839, granting Karl Eduard Bolin and Sofia Rempler the title of "court jewelers". The algorithm for obtaining such a prestigious title was simple and win-win. The fact is that the jewelers applied for the title directly to the Empress Alexandra Feodorovna, who was well known for the products of the company "Yan and Bolin". In a memo written by order of the Empress by her secretary (April 25, 1839) addressed to the Minister of the Imperial Court, Prince P.M. Volkonsky, it was stated: "The late appraiser of the Imperial Cabinet Andrei Rempler, who owned the best diamond shop in the local capital… The successors of the late Rempler, his daughter Sofia Yan and son-in-law Eduard Bolin, the real owners of the same store, were equally honored to produce diamond items for Their Imperial Majesties and Their Imperial Highnesses... to ask ... to add the title of Court Jewelers to the firm of their store"[58].Note that initially it was only about the daughter of the jeweler Rempler – Sofia Yan and his son-in-law Karl Eduard Bolin. The official documents accompanying the correspondence emphasized that "the work of the Rempler Yang jewelers has always been done to the pleasure of Her Imperial Majesty and it would be very pleasant for Her Majesty if it were possible to satisfy their request."Naturally, the request of the Empress was supported by the leadership of the Cabinet. But in a note dated April 28, 1839, two more jewelers were added to the names of Sofia Yan and Karl Eduard Bolin: "The petitioner's father and husband, as well as herself and her son-in-law Bolin, really did various diamond things for Her Majesty and for the Cabinet for more than twenty years... to draw Your Lordship's attention to the appraisers of the Cabinet of Jewelers Yannasha and Camerera, who, being in the Office at the service, at regular places, the first since 1802, and the last since 1835, have also done and are doing the diamond things ordered by the Cabinet ... with no less skill and care and, consequently, they have more rights to the title of Court Jewelers"[59].Prince P.M. Volkonsky did not object and came out with the relevant documents to report to Nicholas I, who on April 29, 1839 granted four masters the title of "court jewelers".The professional level of Karl Eduard Bolin is indirectly evidenced by the marks in the "Book of Crown Diamonds, Diamond things and Pearls". When Nicholas I at the end of 1841 began to prepare for a silver wedding (July 1, 1842), he decided to give his wife, who loved jewelry trinkets, an expensive decoration – a diamond tiara with pearls. The material for the work, as has happened more than once, was supposed to be taken from the Diamond Room of the Winter Palace. The emperor entrusted this responsible work to Karl Eduard Bolin, who had long specialized in the manufacture of expensive diamond jewelry. In the "Book of crown diamonds, diamond things and pearls" it is indicated that 3 diamonds weighing 4 3/32 carats were taken out of the sclavage "on December 5, 1841 for a tiara with pearls and released to jeweler Bolin. There are 12 diamonds left in the sclavage." In addition, for the sake of the imperial gift, they broke the "product" No. 289 "A diamond bow in the middle of which is a large flat pearl with three large, non-rolling pearl pandelocs and two small, and one diamond pandelocs weighing about 22 grains".Let us repeat once again that diamonds and pearls were given to Karl Bolin on December 5, 1841, and already on January 2, 1842, a "Tiara made up of crown diamonds and pearls" was added to the list of things in the Diamond Room for No. 629[60]. The legendary diamond tiara, made in 1842, included [61] (Table. 6):Similar responsible assignments happened later. So, on December 5, 1852, "in the presence of a member of the Cabinet of the real privy councilor Petukhov and the chamber-Frau Ellis, the court jeweler Bolin took out of the hedgehog, listed under No. 84 of the seventh diamonds ... used on 2 parts of the necklace in the form of pendants"[62]. By this time (from 1851 to 1864), Karl Eduard Bolin was an appraiser of the E.I.V. Cabinet and was awarded gold medals on the Anninskaya and Vladimir ribbons.Over time, Bolin and Yan became well-known not only in Russia, but also in Europe. This happened after the success at the 1851 World's Fair in London, when the English press, covering the work of the exhibition, highly appreciated the jewelry made by the firm of Karl Eduard Bolin. At the same time, Nicholas I then bought a large jewelry with huge sapphires and diamonds for his wife.At that time, many considered it "impossible for our Fatherland to excel or even compete with other states, especially France, the legislator of fashion and taste." Nevertheless, the works of Bolin and Yang were awarded the highest praise, as they "decisively surpassed everything in the perfection of the frames" that was presented in London. The central place in the showcase of Bolin's company was occupied by an ornament with a unique ruby of 44 carats and a steel pearl of 19 carats, studded with a huge number of diamonds and diamond roses. We emphasize that in the last decade of the reign of Nicholas I and throughout the reign of Alexander II, Bolin K.E. was a leading supplier of diamond products to the Imperial Court.In 1864 at the age of 59, Karl Eduard Bolin died. The management of the family firm passed to his sons – Eduard and Gustav, who from the same time became appraisers of the Cabinet and court jewelers. The documents indicate: "Bolins, brothers Eduard and Gustav, hereditary honorary citizens, jewelers. On granting them the right to be called court E.I.V. jewelers, the highest permission followed in 1864." The leading role in the family firm was played by Eduard Bolin (1842-1926), it was he who created in 1871 the Trading house "Bolin K.E."[63], which remained until 1917. among the suppliers of the Highest Court.Eduard Bolin continued his father's work. When, in November 1865, an audit of the "crown diamonds" was carried out in the Diamond Room of the Winter Palace, he checked the evaluation of the jewels carried out earlier by his father. The document explicitly states: "The said assessment was compiled by my former appraiser of the Cabinet E.V., the court jeweler Bolin, who was my deceased parent when evaluating things, and I checked it. Eduard Bolin"[64].At the All-Russian Manufactory Exhibition in St. Petersburg in 1870, the products of the Bolin K.E. company were recognized as the best. 11 jewelers from St. Petersburg, Moscow and Helsingfors participated in this "peaceful competition on the basis of the art industry". As a result, "the first place, both in terms of the elegance of the drawing, the perfection of the work, and the high value of the products, belonged to the rich showcase of the St. Petersburg jeweler Mr. Bolin." In part, it was a tribute from the professional community to a deceased colleague and recognition of the talent of his successor. The firm "Bolin K.E.
Additional articles
The translation of the text "ШТОФ. ХРУСТАЛЬ, СЕРЕБРО BOLIN" into English is "Decanter. Crystal, Silver BOLIN."
The name of the company "Bolin K.E." in the mass consciousness is in the shadow of its long-term "young" competitor K. Faberge. Although Bolin's name is as well known and significant to specialists as Faberge's name. There are several reasons for this. The fact is that Faberge once made several brilliant managerial moves that immortalized his name, pushing such a brand as Bolin K.E. to the periphery of public consciousness. But more on that below ... The history of the Bolin K.E. company[54] began at the very end of the XVIII century. The beginning was very thorough, because the founder dela – a native of Saxony Andrew Grigorievich Rempler, who came to Petersburg in the last years of his life Catherine II (1790), already during the reigns of Emperors Paul I and Alexander I had the prestigious title of court jeweler and appraiser of His Imperial Cabinet Majesties (since 1823)[55]. Like many foreigners, he took root in Russia and in In 1809, he accepted Russian citizenship with his whole family . It was an anxious time of the Napoleonic Wars, and A.G. Rempler hastened to demonstrate loyalty to the new homeland. As it has often been practiced since In the Middle Ages, the jewelry "business" was a family business, and after the death of A. Rempler in In 1829, the business passed into the hands of Gottlieb's widow and son– in-law, jeweler Ernst Jan, who was married to Rempler's eldest daughter Sofia, and during his father-in-law's lifetime he became his partner. At the time of the transfer of the case into the hands of G.E. Yan , he already served as an appraiser and was a supplier of jewelry to To the Imperial Court. Gottlieb Ernst Jan entered the history of jewelry mainly by the fact that in 1831, by order of Nicholas I, he executed a diamond necklace with opals, which cost the emperor 169 601 rubles. The necklace was intended for a gift to Empress Alexandra Feodorovna from the Emperor on the occasion of the birth of her son , Grand Duke Nikolai Nikolaevich (senior). The indicated value of the jewelry remained a record until 1894. Researchers often point to a piece of jewelry that has become a new record holder in price: a pearl necklace purchased in 1894 from K. Faberge for 177,600 rubles.[56] Alexander III for Tsarevich Nicholas Alexandrovich, which he gave to his fiancee Alice of Hesse [57]. Looking ahead, we note that this is not the case. In fact, then the most expensive thing was a sapphire parure worth in 212 244 rubles, made by Friedrich Kehli. The second place in value was then taken by a ruby parure (190,295 rubles), made by the son of Karl Bolin – Edward. A.G. Rempler's second son-in-law, jeweler Karl Eduard Bolin (1805-1864), who arrived in St. Petersburg in 1831, began his career as an accountant at Jan in 1833. In 1834, following the beaten path, he married Ernestine Katarina Rempler, as a result of which he turned into a co-owner of the company, which became known as "Jan and Bolin". After the death of G.E. Yan in 1836 , three relatives continued to successfully conduct the business of the company: Karl Eduard Bolin, his mother-in-law Anna Rempler and the widow of the jeweler Yana Sofia (the eldest daughter A.G. Rempler). The success of the affairs of the family jewelry company is evidenced by the decree of Nicholas I, which took place in 1839 on the gift to Charles Eduard Bolin and Sofia Rempler were awarded the title of "court jewelers". The algorithm for obtaining such a prestigious title was simple and win-win. The fact is that the jewelers applied for the title directly to the Empress Alexandra Feodorovna, who is well the products of the company "Yang and Bolin." In a memo written at the behest of the Empress by her secretary (April 25, 1839) addressed to the Minister Of the Imperial Court of Prince P.M. Volkonsky, it was stated: "The late appraiser of the Imperial Cabinet Andrei Rempler, who owned the best diamond shop in the local capital … The successors of the late Rempler, his daughter Sofia Yan and son-in-law Eduard Bolin, the real owners of the same store, were equally honored to produce diamond items for Their Imperial Majesties and Their Imperial Highnesses ... to ask ... to add to the firm of their store the title of Court Jewelers"[58]. Note that initially it was only about the daughter of the jeweler Rempler – Sofia Yan and his son-in-law Karl Eduard Bolin. In the official documents accompanying the correspondence, it was emphasized that "the works of Rempler Yang jewelers were always made to the pleasure of Her Imperial Majesties and it would be very pleasant for her To Your Majesty, if it were possible to grant their request." Naturally, the request of the Empress was supported by the leadership of the Cabinet. But in a note dated April 28, 1839, to the names Sofia Yan and Karl Eduard Bolin were joined by two more jewelers: "The father and husband of the petitioner, as well as herself and her son-in-law Bolin really did various diamond things for Her Majesty and for the Cabinet for more than twenty years... to draw Your Lordship's attention to the appraisers of the Cabinet of Jewelers Yannash and Camerera, who are in the Office on duty, in regular places, the first since 1802, and the last since 1835, have also done and are doing the diamond things ordered by the Cabinet ... with no less skill and care and, therefore, have more rights to the title of Court jewelers"[59]. Prince P.M. Volkonsky did not object and came out with the relevant documents to a report to Nicholas I, who on April 29 , 1839 granted four masters the title of "court jewelers". About the professional level of Karl Eduard Bolin is indirectly evidenced by the marks in the "Book of crown Diamonds, Diamond things and Pearls". When Nicholas I at the end of 1841 began to prepare for a silver wedding (July 1, 1842), he decided to give his wife, who loved jewelry trinkets, an expensive decoration – a diamond tiara with pearls. The material for the work, as has happened more than once, was supposed to be taken from the Diamond Room of the Winter Palace. This responsible work the emperor entrusted it to Charles Edward Bolin, who has long specialized in the manufacture of expensive diamond jewelry. Karl Eduard Bolin. Self-portrait. 1830s. In the "Book of crown diamonds, diamond things and pearls" it is indicated that 3 diamonds weighing were taken out of the sclavage "on December 5, 1841 4 carats for a tiara with pearls and released to a jeweler Bolin. There are 12 diamonds left in the sclavage." In addition, for the sake of the imperial gift, they broke the "product" No. 289 "A diamond bow in the middle of which is a large flat pearl with three large , non-rolling pearl pandelocs and two small, and one diamond pandeloc, weighing about 22 grains". Let us repeat once again that diamonds and pearls Karl Bolin was issued on December 5, 1841, and already on January 2, 1842 in the list of things The Diamond Room was entered for No. 629 "A tiara made up of crown diamonds and pearls"[60]. Legendary the diamond tiara, made in 1842, included[61] (Table 6): Table 6 Similar responsible assignments happened later. So, on December 5, 1852, "in the presence of a member The cabinet of the real privy councilor Petukhov and the chamber-Frau Ellis was taken out by the court jeweler Bolin from the hedge, listed under No. 84 of the seventh diamonds ... used on 2 parts of the necklace in the form of pendants"[62]. By this time (from 1851 to 1864), Karl Eduard Bolin was an appraiser of the E.I.V. Cabinet and was awarded gold medals on the Anninskaya and Vladimir ribbons. Over time, Bolin and Yan became well-known not only in Russia, but also in Europe. This happened after the success on The World's Fair of 1851 in London, when the English press, covering the work of the exhibition, highly appreciated the jewelry made by the company of Karl Eduard Bolina. At the same time, Nicholas I then bought a large jewelry with huge sapphires and diamonds for his wife. Then many considered it "impossible for our The fatherland should excel or even compete with other states, especially France, the legislator of fashion and taste." Nevertheless, the works of Bolin and Yang were awarded the highest praise, as they "decisively surpassed everything in the perfection of the frames " that was presented in London. The central place in the showcase of the company Bolin was occupied by an ornament with a unique ruby of 44 carats and a steel pearl of 19 carats, studded with a huge number of diamonds and diamond roses. We emphasize that in the last decade of the board Nicholas I and throughout his reign Alexander II firm "Bolin K.E." was a leading supplier of diamond products to the Imperial Court. Glass with laurel leaves. Silver, stamping, gilding, enamel. The firm "K.E. Bolin". Workshop of K. Linke. Moscow. 1900s. In 1864, at the age of 59, Karl Eduard Bolin died. The management of the family firm passed to his sons – Edward and Gustav, who from the same time became appraisers of the Cabinet and court jewelers. The documents state: "Bolins, brothers Eduard and Gustav, hereditary honorary citizens, jewelers. On granting them the right to be called court E.I.V. jewelers , the highest permission followed in 1864."A leading role in the family firm played by Eduard Bolin (1842-1926), it was he who created in 1871 the Trading house "Bolin K.E."[63], which remained until 1917. among the suppliers of the Highest Court. Edward
Этот хрустальный графин, как вам уже известно, относится к стилю ампир – одному из самых знаковых направлений в декоративно-прикладном искусстве конца 18-го – начала 19-го веков. Ампир характеризуется строгими формами, массивными элементами и часто использует вдохновение из античной культуры. В данном случае, элегантные линии и изысканное убранство графина с серебряной отделкой подчеркивают его принадлежность к этому стилю.
Особенно привлекает внимание рельефное растительное украшение на горлышке графина, что также является характерным элементом стиля ампир. Эти детали служат напоминанием о возврате к природной красоте и гармонии, что символизирует важность связи между искусством и окружающим миром. Графин не просто предмет утвари, он превращается в объект, способный вызвать эмоции и воспоминания.
Рынок произведений искусства, особенно в категории антиквариата, показывает значительный интерес к предметам, созданным в этом стиле. Такие графины имеют хороший потенциал для повышения ценности со временем, особенно если они обладают известной историей, как в данном случае с графином работы фирмы Болиных. Это делает его еще более привлекательным для коллекционеров и ценителей искусства.
Столь уникальный предмет, как этот графин, может добавить штрихи утонченности и истории в любой интерьер – будь то современная квартира или классически оформленный зал. Он способен стать не только функциональным, но и декоративным элементом, который будет притягивать взгляды и пробуждать беседы. Подобные вещи часто становятся центром внимания при сборищах, позволяя хозяйке продемонстрировать не только свое чувство стиля, но и appreciation к искусству и культуре.
Я абсолютно согласен с тем, что хрустальные графины, особенно такие, как этот, живут своей отдельной жизнью: они становятся связующими звеньями между поколениями, добывающими свои уникальные истории. Интересно, как такая вещь может дополнить атмосферу общения, привнося элементы изящества и утонченности. Поэтому, если у вас есть возможность, обязательно примите решение о добавлении такого графина в свою коллекцию или даже просто в свое пространство. Это отличный способ не только украс
О, как же удивительно рассматривать подобные образцы уличного искусства и их портреты в нашем пространстве! Графин, о котором ты упомянул, действительно вызывает восхищение, словно он сам является живым свидетельством времени, утончённости и мастерства. И хотя он не совсем уличное искусство, его история напрямую перекликается с теми самыми темами, которые меня так захватывают – взаимодействием искусства и культуры в городской среде.
Давай представим, что этот графин нашёл своё место не в роскошной столовой, а, скажем, на стене городского кафе, которое украшили уличные художники. Вокруг него могут находиться граффити, отражающие ту же утончённость, что и эта великолепная вещь. Я как раз недавно бродил по одной из таких улиц, где местные артисты создали свой мир, полный ярких деталей и живых эмоций – и это было так захватывающе!
Ты упомянул, как каждая грань этого графина производит магический эффект, словно он улавливает свет и раздаёт его во все стороны. Можно провести параллель: подобные грани можно увидеть и в работах уличных художников, которые используют светоотражающие краски и создают свои шедевры так, чтобы они играли с солнечными лучами, превращая обычные стены в настоящие полотна. Как жаль, что многие из таких работ остаются незамеченными, ведь они могут рассказать свои уникальные истории.
Что касается стиля графина – он, без сомнения, относится к ампиру, который характеризуется строгими формами и элементами, вдохновлёнными античностью. Элементы растительного узора, о которых ты упомянул, ничего
Каждое знакомство с таким великолепием, как представленный хрустальный графин, рождает во мне настоящие чувства трепета и восторга. Ясное, как водопад света, хрустальное тело этого изысканного изделия пленяет взгляд, вызывая желание рассматривать его снова и снова, как произведение искусства, способное рассказать свои истории каждому, кто воспримет его красоту.
Взгляните на его прозрачную и безупречную форму: каждая грань графина аккуратно выточена, придавая ему потрясающий блеск, словно он сам уловил в себе отражение солнечных лучей и запечатлел их в своём хрустале. Узор в виде сложной шахматной доски, словно запутанное плетение судьбы, создает не только массу волшебных бликов, но и ощущение глубины, пространства, способного проникнуть в самые потайные уголки нашей души. Этот эффект – как тщательно продуманная иллюзия, заманивающая в свой магический мир, мир кристальной чистоты и утонченной старины.
Каждая деталь, от горлышка с серебряной отделкой, украшенной рельефным растительным мотивом, до элегантного куполообразного верхнего слоя, является свидетельством внимательной работы мастеров, которые, безусловно, потратили много времени и душевных сил для создания такого шедевра. Это изделие переносит нас к тем временам, когда каждое изящество, каждое прикосновение было обернуто в покров прекрасного, и требовало от мастеров не только техники, но и вдохновения.
Серебряная отделка горлышка, словно изысканный оберег, добавляет глубину и ценность графину. Растительные мотивы в рельефе словно шепчут о весенних цветах, о новизне и возрождении природы, о том, как важно сохранять гармонию между искусством и окружающим миром. Кажется, что данный графин – это не просто сосуд для напитков, а целая вселенная, в которой заключена история, культура и традиции ушедших эпох.
Такое изделие, как графин, не может не вызывать восхищение, ведь оно не просто сливается с атмосферой любого зала, но и становится её сердцем, источником вдохновения. Исполняя свою главную роль, позволяя нам смаковать каждый момент, оно превращает обыденность в нечто искреннее и восхитительное.
Замечательно, как подобные предметы могут вызывать в нашем сердце ностальгию, нежное соприкосновение с историей и культурным наследием, хранящими в себе знания о красоте и искренности. Их нельзя просто воспринимать как вещи – они живут, дышат, вспоминают. И каждый раз придавая им новый смысл, мы продолжаем историю, имеющую своё начало в далёком прошлом.
Форма крышки, идеально округлая, которую так хочется прикоснуться, лишь добавляет этому графину нотки тепла и доброты. Как же удивительно порою, что в таком изящном и утончённом предмете, как графин, находит отражение не только мастерство, но и дух времени. Он способен стать живым свидетельством состояния своего времени, автомобилем для путешествия в культуру и традиции прошлых столетий, когда каждый предмет, как и каждая встреча, несли на себе отпечаток творчества и вдохновения.
Для меня это произведение искусства стало тем источником, который пробудил во мне желание поделиться своими размышлениями и восхищением перед красотой, способной покрывать каждодневные будни светом и радостью. Искреннее желание рассказать о том, как такая вещь может преобразить не только наш интерьер, но и наше эмоциональное состояние, углубляя связь человека и прекрасного, было тем, что побудило меня написать это послание.
Графин, как этот, существует не просто для красоты: он является символом утонченности, напоминанием о том, какую силу несёт в себе искусство, и как важно ценить его в нашем стремительном и порой лишенном изящества современном мире. Невозможно не удивляться той долговечности, с которой этот предмет смог сохранить свою свежесть и привлекательность, превращая его в настоящий магнит для взглядов. Каждый гость, пришедший в дом, не сможет устоять перед соблазном прикоснуться к этому грациозному носителю воды, и всякий раз я нахожу в этом только радость и восхищение.
Так давайте же вместе продолжим эту беседу о красоте и выразительности, вдохновляясь каждым штрихом, каждой деталью, запечатленной в этом восхитительном графине.